Доминиканская Эра Трухильо представляет собой один из интереснейших, самобытных и противоречивых политических феноменов. Режим Трухильо называли то гангстерским, то христианнейшим и гуманным, когда тот занимал принципиальную позицию по вопросам приёма беженцев (будь они евреями, бежавшими от нацизма, или испанскими республиканцами, проигравшими Франко — при этом Трухильо поддерживал очень тёплые отношения с франкистской Испанией), развития медицины и педагогической системы. Левые оппоненты обвиняли его в «сотрудничестве с силами империализма», однако при Трухильо Доминикана находилась на пике самостоятельности и переживала наиболее суверенный период собственной истории. Одни говорили, что Трухильо жестокий и коварный человек, другие обращали внимание на его гуманистическую позицию в отношении прав женщин, экологии и мн. др.
Доминиканский лидер также известен как фанатичный антикоммунист, который ловко маневрировал между крупными политическими игроками, помогал единомышленникам, игнорируя процедуры и институты, торговал оружием, содержал значительное «доминиканское лобби» в США и вообще был беспокойной, яркой и опасной фигурой. Литературы об Эре Трухильо написано не так много; многие испаноязычные источники до сих пор не оцифрованы. В результате за кадром остаётся слишком многое: реальная личность диктатора, его мотивация, исторический контекст, в котором он действовал, причины тех или иных его поступков, и наконец — сущность и идеология режима. Именно эти вопросы мы будем разбирать в доминиканском цикле статей более или менее «лонгридного» характера. Однако, для того, чтобы лучше понять Эру Трухильо, следует в общих чертах представлять, что ей предшествовало.
1. Предыстория
1.1 Экономическая и политическая ситуация до Эры Трухильо
В последней четверти XIX века торговля сахаром стала важной, а затем и важнейшей для доминиканской экономики отраслью. Сахарная индустрия была предметом национальной гордости, ведь Доминикана сумела быстро построить индустрию в условиях жёсткой конкуренции: ещё в 1870-х Доминикана продавала незначительные три-четыре тысячи тонн в год, тогда как Куба и Ямайка уже имели развитую сахарную промышленность и выдавали до 450 000 и 180 000 тонн в год соответственно. Однако вскоре в республику пришёл испанский, итальянский и кубинский сахарный бизнес, после чего произошли две вещи: большинство доминиканских элит стали либералами и сторонниками открытого рынка, а производство сахара начало резко расти: в 1888 было произведено уже восемнадцать с лишним тысяч тонн, в 1898 — 36.5 тысяч тонн, а в 1900 — 53 тысячи. Начиная с 1900 года итальянцев, испанцев и кубинцев начали выдавливать США, которые вскоре заняли лидирующее положение на доминиканском рынке. Параллельно с повышением спроса на сахар американцы давили доминиканскую табачную промышленность. Табачные изделя в основном шли в Германию, присутствие которой всё сильнее тяготило Штаты. Выдавливая немцев с доминиканского рынка, американцы избавлялись от головной боли с проникновением Германии в их сферу влияния.
В начале 1900-х американцы взяли под контроль доминиканскую таможню и выплату долгов Республики — сначала через инвестиционную группу San Domingo Improvement Company, а затем заключив январское соглашение 1905 года, которое вызвало протесты оппозиции в Штатах и было окончательно продавлено президентом Теодором Рузвельтом в апреле того же 1905. Европейские кредиторы (Германия, Италия, Франция, Бельгия) возмутились и потребовали свою долю контроля над доминиканскими расходами, но американцы действовали слишком решительно. С учётом огромного по региональным меркам, постоянно возраставшего за счёт набегавших процентов долга, выплату которого контролировали сами американцы, перспектива выхода из столь тяжёлой и «самоподпитывающейся» зависимости выглядела достаточно туманной.
В 1916 году Доминикану, которую раздирали гражданские конфликты, заняли американские морпехи. В ответ местные власти отказались работать с оккупантами. В годовом отчёте 1917 года вице-адмирал Хэрри Нэпп жаловался на невозможность найти доминиканцев, которые бы согласились занять руководящие посты. Правительство не выходило на работу, поэтому Нэпп был вынужден расставить американских военных на административные посты. Такой ход не поспособствовал улучшению отношений с местными жителями, так как со стороны это выглядело как переход к новому этапу оккупации — прямому назначению иностранцев на важные государственные посты. Масла в огонь подлили конфликты на культурной почве. В какой-то момент американская администрация попыталась запретить петушиные бои — традиционное развлечение доминиканцев. Она не учла, что доминиканцы уже сталкивались с попытками уничтожить их национальную идентичность и культуру — во время гаитянской оккупации, когда испанский язык и те же петушиные бои подвергались гонениям. Действия оккупационной администрации спровоцировали доминиканцев и окончательно утвердили их в мысли, что они имеют дело с новыми колонизаторами.
В стране началась герилья. Несмотря на то, что армия Республики была демобилизована и распущена (ей было нечем платить), а сами американцы провели масштабную программу разоружения, изъяв, по округлённым оценкам, 2000 ружей, 9000 винтовок и 29 000 револьверов, — на руках у населения оставалось много оружия, и партизанское подполье продолжало расширяться.
Рассуждая о возможном сопротивлении жителей Доминиканы, американцы считали, что повстанцы окажутся сильны лишь в наскоке (по ироничному выражению военной администрации, они должны были «хорошо сражаться лишь в первом бою, разгорячённые ромом и патриотизмом»). Однако герилья получилась непредсказуемо изматывающей и затяжной. В период с 1917 по 1922 годы в ряды сопротивления влились профессиональные военные и патриотически настроенные интеллигенты-пропагандисты, в частности Вицентико Эванхелиста и Салустиано де Гойкоэчеа-и-Тринидад (aka «Чача», см. фото), националисты Рамон Натера и Фидель Феррер. Уже в 1920 американское руководство в лице контр-адмирала Томаса Сноудена попросило увеличить военный контингент с 1998 до 2900 человек. Ситуация оставалась напряжённой до назначения военным губернатором контр-адмирала Сэмюэла Робинсона, который объявил всеобщую амнистию.
Герилья была не единственным источником проблем для американцев. Гражданские протесты и саботаж тоже портили им жизнь. В 1920 году страну сотрясли массовые мирные протесты против американской оккупации. Особого размаха они достигли в Патриотическую Неделю (Semana Patriótica), которая проходила с 12 по 19 июня 1920 года. Особую роль в организации этих протестов сыграла национал-феминистская ассоциация под названием Junta Patriótica de Damas (JPD). Женщины собрали серьёзные деньги, чтобы разослать делегатов-пропагандистов по всей стране, поднять людей на уличные протесты и организовать поддержку массовым шествиям. В составе хунты были такие известные доминиканские писательницы и активистки, как Абигайль Мехия, Луиса Осема Пейерано, Леонор Мария Фельц, Аида Картахена Порталатин и, разумеется, Эрсилия Пепин — феминистская икона Доминиканской Республики, выдающаяся воительница за равноправие, патриотка и просветительница. Она считается одной из величайших женщин в истории страны и основательницей доминиканского феминистского движения. Сам Трухильо испытывал глубокое уважение к этой женщине до самой её смерти от почечной недостаточности в 1939 году. Эрсилия Пепин стала настоящим символом патриотического протеста; она была так популярна, что в 1921 году военная администрация передала ей приглашение выступить на международной конференции, организованной NAWSA. Пепин отказалась, поскольку не сочла возможным представлять свою страну, имея на руках мандат, подписанный оккупационной администрацией. Однако было бы неправильным считать, что она была единственной главой женского протеста. Все руководительницы JPD были политическими активистками — так, например, Абигейль Мехия ещё в 1910-е выступала в защиту прав женщин. Она смогла развернуть весьма обширную кампанию в их поддержку и инициировала широкое обсуждение этой проблемы. Аида Картахена Порталатин была талантливой поэтессой, которой, увы, суждено было приобрести международную известность уже после смерти (о ней начали активно писать в 2000-е). Она публиковалась и во время диктатуры Рафаэля Трухильо, и после его смерти.
Протестующих поддерживали многие интеллектуалы из числа либералов, которые были патриотами и часто принадлежали к националистическим организациям, вроде Unión Nacional Dominicana. Американская администрация отмечала, что после Патриотической недели в народе резко возрос авторитет антиамериканских национал-пропагандистов. В столице создавались кружки интеллектуалов-радикалов, а социально-экономическое неравенство, ранее определявшее структуру доминиканского общества, начало отходить на второй план: против американцев выступали и бедные селяне, и зажиточные горожане.
В 1924 оккупация закончилась. К власти пришёл президент Орасио Васкес. Международная финансовая обстановка была благоприятной. Доминиканские товары, такие, как сахар, кофе, табак, какао, дорожали, а их продажи расли. За центнер сахарного тростника, который стоил 5.5 доллара в 1914 году, в 1918 платили 12.5 $ и 22.5 $ в 1920. Этот период, вызванный надрывом европейской промышленности после Первой мировой, назвали Танцем миллионов и изображали в виде людей, пляшущих вокруг мешка с богатством, или танцующих людей, на которых с неба сыпались деньги. Правительство, взявшее страну в свои руки, собиралось проводить более сбалансированную политику — по крайней мере, оно давало подобные обещания, а освободившаяся нация поначалу доверяла своему президенту.