После того, как США и некоторые другие страны заявили о переносе своих посольств в Иерусалим, я наблюдала довольно много смешков по поводу Гватемалы, которая, кажется, стала первой латиноамериканской страной, что заявила о переносе посольства сразу после США. Понятно, что за смешками стоит вопрос — «почему именно Гватемала, она ведь находится очень далеко, не имеет отношения к Ближнему Востоку, и вообще непонятно почему она вдруг проявляет такое рвение — может, хочет «выслужиться перед Трампом?»
Ответ на этот вопрос достаточно простой. Гватемала исторически была не просто другом еврейского народа и союзницей Израиля, но и идейной сторонницей самого факта существования этого государства.
Евреи жили на территории современной Центральной Америки и Мексики ещё с колониальных времён. В те времена она была не лучшим местом для полноценной религиозно-культурной жизни, главным образом из-за деятельности мексиканской Инквизиции, которая официально прекратила свою деятельность в 1820 году; последним евреем, представший перед судом в Гватемале по требованию Инквизиции и приговорённым к тюрьме, был Хиль Родригес, и произошло это в 1788. При всём этом регион в плане безопасности для евреев был гораздо спокойнее, чем Европа: евреи могли селиться, где хотели, не сталкиваясь с типичными для Европы проблемами ограничения передвижения, черты осёдлости, регулярных погромов и геттоизации.
Во времена деятельности Инквизиции религиозные евреи выдавали себя за католиков, стараясь при этом сохранить собственную культуру и религию. Одной из проблем был недостаток книг и людей, глубоко сведущих в иудаизме. До наших времён дошли имена некоторых персон, глубоко разбиравшихся в иудаизме, подозреваемых в том, что они были раввинами: Хуан Кардосо (также известен под именем Габриэль Перегрино), Симон Монтеро (изучавший иудаизм во Франции и Италии), Франсиско Родригес де Матос и Мануэль де Моралес. В документах того времени также встречаются упоминания о некоем «великом раве», но идентифицировать его не удалось. В регионе функционировало несколько законспирированных синагог (только на территории Мексики насчитывалось около пятнадцати), которые представляли из себя обычные помещения без какой-либо религиозной символики. Есть предположения, что несколько подобных мест существовали также на территории современных Гватемалы, Гондураса и Сальвадора.
После того, как регион прошёл через деколонизацию и национально-освободительную борьбу, обрёл субъектность, «еврейство» некоторое время оставалось чем-то «подозрительным», но подозрения эти обыкновенно не приводили к каким-то последствиям, как это было в Европе; недаром дон Хосе, производитель зонтиков и резиновых изделий и еврей по происхождению из «The Divine Husband» Франсиско Голдмана предпочитал Гватемалу-сити европейским столицам и утверждал, что это «лучший город для того, чтобы быть евреем — по крайней мере, не религиозным». Далее он иронично пояснял свой тезис: революция и независимость привели к тому, что все стали равными, всех равно приветствуют и равно отвергают на этой земле, и каждый выходец из Европы с «неблагозвучным» именем так или иначе подозревается в «еврейском происхождении», независимо от того, насколько стара и чиста его испанская кровь.
Первая еврейская община более-менее чётко заявила о себе в 1870 году, постепенно открываясь окружающему миру и начиная всё более явно придерживаться собственных религиозных и национальных обычаев. Уже к 1917 поселение состояло из нескольких десятков еврейских семейств, которые совместно отмечали религиозные праздники. Еврейское кладбище (под него отвели часть территории Cementerio General de Guatemala City) было открыто в 1910-х. В 20-х случился приток евреев из Восточной Европы, и уже в 1924-1925, стараниями сефардской общины, в стране была открыта первая синагога, получившая название Maguen David
В 30-х годах в Гватемалу начали прибывать евреи немецкого происхождения, по понятным причинам старавшиеся покинуть Германию. Если в 1930 в стране проживало около ста евреев немецкого происхождения, то в ранние сороковые их было уже около 250. Они основали Sociedad Israelita de Protección y Beneficencia (Израильское общество защиты и благотворительности) и активно включились в социально-экономическую жизнь. Главой общины долгое время был энергичный, харизматичный и состоятельный Энрике Энхель, сын Хакобо (Якова) Энхеля, перебравшегося в Гватемалу из Германии и открывшего здесь сначала швейную фабрику, а затем и первый в стране универмаг, пользовавшийся большим успехом. Энрике Энхель был озабочен судьбами и будущим еврейского народа и, используя свои связи, он содействовал переезду еврейских семей из Европы в Гватемалу. Его именем названо одно из зданий города, построенное в 1937 году
Ашкеназская община вела активную жизнь с 1930-х, поначалу она предпочитала арендовать помещения, но в 1965 построила собственный Еврейский центр с синагогой и залом для собраний.
В послевоенные годы Гватемала стала одним из активных лоббистов создания Государства Израиль. Гватемальский посол в ООН, Хорхе Гарсиа Гранадос, в частности, активно отстаивал право израильтян на собственную землю и страну (его перу также принадлежит книга «Así nació Israel» — «Так родился Израиль».) Гватемала стала первой страной в мире, признавшей Израиль де-юре; через два дня Израиль признала и сомосовская Никарагуа, у которой складывались тёплые отношения с этой страной вплоть до революции просоветских сандинистов.
Симпатии гватемальцев к Израилю носили во многом «третьемиристский» и антиимпериалистический характер: солидарность с сильно пострадавшим от рук великих империй народом, обрётшим свой дом, была им близка и трогала глубокие струны национальной души. Кроме того, в Гватемале постепенно усиливались позиции евангелистов, которые на пике своей мощи смогли сломать традиционную католическую властную иерархию в стране и даже прийти к власти (речь идёт о феномене майянского протестантизма и о религиозно-харизматическом военном правлении генерала Хосе Эфраина Риоса Монтта — на илл. 5 он с президентом США Рональдом Рейганом), и которые традиционно занимали произраильскую позицию. Наконец, Израиль, громящий врагов на поле боя, несмотря на их превосходство, своими резкими ответами на вызовы и стойкостью, вызывал сильнейшие симпатии у гватемальцев, которые, будучи жителями молодой, антиимперски настроенной центральноамериканской республики, восхищались его поведением. Это распространялось и на военных: отдельные гватемальские милитарес даже утверждали, что «израильский солдат — это пример и образец для гватемальского солдата».
Следует также отметить, что вскоре после Второй мировой войны в регионе возник сильнейший идеологический и экономический запрос на антикоммунизм. Гватемальские консерваторы (в частности военные) довольно быстро нашли общий язык с американскими республиканцами, которые, в свою очередь, часто занимают произраильскую позицию и лоббируют укрепление связей и сотрудничества с Израилем на Ближнем Востоке. Дополнительный, через посредничество американцев, аспект сотрудничества, также поспособствовал укреплению гватемальских связей с Израилем.
Наконец, последняя и, возможно, наиболее важная причина: израильтяне показали себя друзьями гватемальцев. Не «элиты», «военных» или «аграрной аристократии» (как Штаты), а именно простых людей. Это порождало искренний интерес к далёкому союзнику: так, например, в 1969 году выставку, посвящённую Израилю, посетило около 20 000 человек (за две недели.) Это очень высокая цифра, особенно для центральноамериканской страны, в которой идёт гражданская война. Не будучи распропагандированными юдофобскими мифами, гватемальцы смотрели незашоренным взглядом и прекрасно видели, как себя ведут евреи.
После землетрясения 1976 года, например, еврейская община немедленно подключилась к работе по ликвидации последствий катастрофы. Она оперативно выделила добровольцев для восстановительных работ. Была запущена программа Ladrillos para Guatemala («Кирпичи для Гватемалы»), которую возглавил уже упоминавшийся выше девяностопятилетний Энрике Энхель; секретарём программы назначили Марселя Руффа, главу местного отделения Б’ней Б’рит. Проект оформил Эйби Натан, который совместно с израильским послом в Гватемале передал детям 100 000 плиток шоколада. Он же озвучил идею доставить необходимую технику (бетономешалки и т.д.), и подключить к делу станки по производству дешёвых строительных материалов, быстро прессующих песок и цемент в блоки, из которых можно оперативно строить типовые дома стоимостью всего около 600 долларов каждый, и при этом более прочные, нежели жилища, разрушенные землетрясением.
Картина, впрочем, не была совсем уж идиллической: в Гватемале случались вспышки юдофобских и особенно антисионистских настроений, но, во-первых, их практически не поддерживали широкие слои населения, а во-вторых, они случались преимущественно в очень узкой прослойке проевропейской, зачастую левой, интеллигенции, связанной с прессой. Например, в связи с Войной Судного дня в 1973 году, некоторые гватемальские СМИ начали обвинять местных евреев в «выводе капиталов» из страны и передаче значительных сумм денег Израилю «на войну». Также в прессе появились проарабские лозунги. Это встревожило еврейскую общину, однако не привело к каким-то серьёзным последствиям, и истерика в прессе быстро сошла на нет.
Когда в Гватемале началась гражданская война, Израиль стал для неё жизненно необходимым партнёром: он поставлял военному правительству и армии оружие, технику, инструкторов. Пика эти отношения достигли в 1970-х, когда американская Республиканская партия (особенно её «ястребиная» часть) оказалась в кризисе.
В середине 70-х Израиль стал крупнейшим поставщиком оружия в Гватемалу, а к 1977 году, с приходом к власти в США Джимми Картера — человека соглашательских, осторожных, либерально-пацифистских убеждений, он стал едва ли не монополистом. Например, крупная сделка состоялась в 1975, когда Гватемала закупила одиннадцать самолётов Арава (к слову, их же закупал и сомосистский режим для Никарагуа), артиллерийские орудия и винтовки Galil. С 1977 по 1981 Израиль продал в Гватемалу пятьдесят тысяч «Галилей», Узи, тысячу пулемётов, гранатомёты, десять БРМ RBY Mk.1, три сторожевых катера «Дабур» и т.д. Кроме того, Израиль помогал гватемальскому руководству вести демографическую статистику, составлять базы данных, консультировал полицию и разведку. Мануэль Бенедикто Лукас Гарсиа, начальник Генштаба ВС Гватемалы, неоднократно рассказывал о значительном вкладе израильтян в «цифровизацию» и компьютеризацию государственных структур. А гватемальский лидер Эфраин Риос Монтт неоднократно благодарил Израиль за оказанную помощь и с солдатской прямотой рассказывал, как израильские военные тренировали местных.
Одним словом, две страны были на протяжении долгого времени связаны дружбой, общими интересами и в целом сердечными отношениями. Гватемала старалась поддерживать Израиль дипломатически и морально, Израиль торговал с ней и предоставлял гуманитарную помощь, если в стране случались несчастья.
Что же происходит сегодня? На самом деле, ничего нового. Президентом страны не так давно стал Джимми Моралес, евангелист, актёр, сторонник «народного капитализма» и антикоммунист. Его симпатии к Израилю — это не поза и тем более не попытка «выслужиться перед США», а всего лишь продолжение классической для Гватемалы и её правого истеблишмента внешней политики. Она проявилась ярче благодаря тому, что Дональд Трамп, решивший разрубить ближневосточный узел, начал вести достаточно решительную и независимую внешнюю политику в ближневосточном регионе; и это сработало как таран, проломивший стену отчуждения, санкций и обвинений, выстроенную вокруг Израиля. В результате небольшие центральноамериканские государства получили наконец-то возможность открыто выступить в его поддержку, не опасаясь очередных «выговоров» или «санкций» от стран ЕС, или нападок со стороны Демпартии США, которые могли бы стать губительными для здешних небольших экономик.
Джимми Моралес не лукавил, когда отметил, что Гватемала это «исторически произраильская страна», которая была верным союзником своего ближневосточного партнёра на протяжении семидесяти лет.
К.С., 2018