Несколько слов о «Джокере». Сложное получилось отношение, потому что это плохой хороший фильм.
«Джокер» — хороший фильм, который представляет собой смесь социальной драмы, психологического (психиатрического?) триллера и экзистенциального хоррора. Он хорош актёрским составом. Он хорош игрой и атмосферой. Атмосферой безнадёжности, погружённости в вязкую, совсем не смешно абсурдную, чёрную маслянистую субстанцию. Я люблю эту атмосферу. Не уверена, что обратила бы на Артура внимание, встреться мы на улице, но если бы он сел ко мне в машину после той сцены в метро, или пришёл рассказать всё в офис, я бы внимательно выслушала его. Даже если бы на это ушёл целый день. Я могла бы долго стоять под бурлящими, вязким, чёрным, оглушающим-ослепляющим потоком безумия и одиночества, ныряя в него, погружаясь в плотную, глухую, непроглядную, выталкивающую бездну, захватывая больше, чем могу.
Нужно брать больше, чем можешь. Ельцинская максима (14 слов про суверенитет) обретает полный смысл, когда её дополняет формула: «Политика — искусство невозможного» Березовского. В действительности суверенитета нужно брать столько, сколько невозможно вынести. Если тебе дают воздушный шар, то возьми уж такой, который оторвёт тебя от земли и унесёт вдаль, куда-то, где тебя нет. Как в Кокаинетке Вертинского: «И ступайте туда, где никто вас не спросит, кто вы…»
В этом ведь и заключается главный интерес — не поместить безопасный шарик к себе в руку, как напоминание о далёкой свободе, а привязать себя к шару, обрубить верёвку, что удерживала его у земли — и плыть вдаль и вверх, сквозь любопытную ласковую территорию, жадно зырящую тысячами глаз. Это ли не свобода? Жри птиц, пей алую кровь, откашливай чёрные пыльные перья, грёбаный vrijman, ты заслужил! Крылатые не осудят тебя, и Ворон Вукху не спросит: «Зачем ты идёшь сюда, человек?» — но лишь с сардоническим выражением в глазах, скрывающим что-то ещё, что-то неподдельное, неожиданное, что-то, что не нужно было бы прятать, если бы мир не был таким дерьмовым местом, посмотрит вслед. Наслаждайся полётом, наслаждайся непредсказуемостью, ведь не бывает свободы без непредсказуемости! Лети выше и выше, туда, где замерзают глаза и лёгкие начинают хрустеть. За предел холода, за край ночи, за грань рассудка. Артур Флек мог бы провести туда.
Но.
Артур Флек — не Джокер. И это то, чем хороший фильм «Джокер» плох и несносен. Нам скармливают крутую историю другого клоуна, выдавая её за историю Джокера.
Во-первых, Джокер не может быть настолько старше Брюса Уэйна, они более-менее ровесники. Или придётся принять версию о том, что масштабный и продолжительный террор в Готэме времён Тёмного Рыцаря устраивал седовласый дид-психопат, способный врукопашную справиться с тренированными полицейскими и отчаянным молодым циркачом-атлетом (Робином). Это нелепо.
Во-вторых, у Джокера не может быть никакой предыстории. Он Был Всегда. Или как минимум с тех пор, как Готэм стал тем, чем он является — гротескным царством вечной дождливой ночи, изолированным от внешнего мира нуарным городом-абсурдом, местом, укравшим моё сердце на самых ранних годах жизни. Джокер вечен, как вечен Готэм. Сведение феномена Джокера к отдельно взятому человеку ошибочно.
Даже если Готэм, Бэтмен и Джокер — это иллюзии умирающего разума лежащего в коме мальчика по имени Брюс, который был фатально ранен на выходе из кинотеатра со своими родителями и помещён на искусственное жизнеобеспечение, Джокер не может иметь предыстории. У него даже мотивов почти нет. Единственный внятный мотив Джокера называется «Бэтмен». Это большой осколок угасающего разума Брюса, прекрасная ослепительная вспышка перед бесконечным бесцветьем, последняя песня, исполненная перед казнью. Никто и никогда не проникнет под его сомкнутые веки и не сможет найти причину Джокера. Никто не нарисует карту Готэма, и это делает его одним из самых свободных мест, когда-либо изображённых в мифах.
В-третьих, безумие Джокера тоже не может иметь причины, оно ему имманентно присуще. Оно родилось в то же мгновение, в какое родились Джокер и Бэтмен (вы же не считаете Уэйна нормальным человеком?) Иными словами, в пространстве Готэма-Осознавшего-Себя, безумие было всегда, оно часть атмосферы изолированного города, одержимого иррациональными, жестокими, игривыми богами, подсевшими на классические американские и британские нуары. Богами, которые не любят солнечный свет. Богами, которые предпочитают, чтобы их капища напоминали нечто среднее между лавкрафтовскими архитектурными шедеврами, футуристическими антиутопичными причудами и чёрно-белыми, лишёнными права на свет и надежду, городами-за-пеленой-дождя из 40-50-х.
В-четвёртых, социальная тема так увлекла авторов, что они забыли о важнейшей характеристике Готэма. Он — мокрый, водянистый, холодный. Он населён моральными и физическими мутантами и ублюдками Пограничья (Двуликий и персонажи, прошедшие через трансвидовые операции, которые в Мифе Готэма называются сращиванием, а родом те операции, кажется, с острова доктора Моро), изощрёнными, по-левиафановски коварными детьми Тзинча, типа Риддлера и Уго Стрэнджа, подземными канализационными мокрыми тварями, типа Киллеркрока, Короля-Акулы и Клэйфейса. В этом смысле Готэм очень лавкрафтовское место: там доминируют бесцветье, сырость, влага, дождь, чавканье, журчание, темнота и холод. Не припоминаю масштабных готэмских злодеев, которые бы что-то сжигали. Зато отлично помню злодея, который делал город ещё холоднее (Мистер Фриз и его команда). Нелепый, кстати, персонаж, особенно после «Бэтмена и Робина», где Фриза сыграл Шварц, но в пространстве Готэма даже он выглядит трагично, с нотой героического абсурдизма, потерянно и изломанно. Выглядит, как голый человек. Человек и его безумие — и никаких социальных одежд, компромиссов, болтовни, анализа, никаких хитростей и точек опоры. Never stop the madness.
Очень трагическим персонажем, к слову, предстаёт ещё один чудаковатый злодей-замораживатель — Снежный Король из мультсериала «Время приключений». При общей наивности и даже няшности пространства вселенной «Времени приключений», оно довлеюще, непредсказуемо, принципиально не поддаётся изучению, и при каждом удобном случае демонстрирует собственную агрессивную, нечеловеческую изнанку, сотканную из детских кошмаров, разрушенных жизней, утраченных надежд и ядерного постапокалипсиса. Это пространство вопиющего, потерявшегося, заруиненного детства. Персонажи, существующие в нём, даже наиболее милые и глупенькие, рано или поздно приобретают… шокирующую глубину, что ли.
Отказ от гротескности и водянистости в пользу классических визуальных решений и тропов (подъём из подземки на поверхность, подъём-спуск по лестнице), ИМХО, размывает готэмскость Джокера и джокерность Готэма и в общем не даёт отработать визуал и атмосферу на 100%.
В-пятых, и это уже чисто субъективно: концовка похожа на «V for Vendetta». Не люблю эту вещь, нахожу её переоценённой и пропагандистской, и негодую, когда вижу схожесть с ней.
Подведу итоги.
«Джокер» это хорошая драма-экзистенциальный хоррор с готэмским бэкграундом. Наползающее на Артура сумасшествие завораживает. Персонаж раскрыт тщательно. Фильм смотрится на одном дыхании. Он оставляет послевкусие. Но это не фильм о Джокере. Это фильм о другом клоуне — более частном, более однозначном, клоуне, который, максимум, мог бы стать одним из источников вдохновения для истинного Джокера — грядущего, непознанного, вечного.
K.S.