21 февраля 2015 года в России прошёл массовый митинг “Антимайдана”, после которого стало ясно, что же собой представляет это движение. Можно выделить ряд признаков, позволяющих квалифицировать “Антимайдан”, как постановочный, театральный феномен, и сделать вывод о том, что это очередной симулякр, характерный для российского политического пространства путинских времён.
Ситуационизм долгое время лежал в основе либертарных левых практик. В общем виде его идея представляет собой сильно мутировавшую грамшистско-троцкистско-маоистскую левую теорию о том, что сознание человека детерминировано массовой буржуазной культурой, которая является результатом отчуждения и угнетения человека капиталом и которая, будучи заменённой на культуру “антибуржуазную”, может реализовать некоторые радикальные преобразования в обществе.
Ги Дебор (илл. 1), один из основателей Ситуационистского Интернационала, писал: “Вся жизнь обществ, в которых господствуют современные условия производства, проявляется как необъятное нагромождение спектаклей. Всё, что раньше переживалось непосредственно, теперь отстраняется в представление”.
Ситуационисты полагали, будто человеческое мышление поддаётся переформатированию в левом ключе при помощи контркультурных практик. Моделируя большое количество “ситуаций”, вступающих в конфликт с капиталистической реальностью, ситуационисты пытались провести что-то вроде бескровной Культурной революции и установить культурную гегемонию. Каждый человек, по их мысли, должен был превратиться в художника, деятеля повседневного антибуржуазного искусства, и такой подход, по мысли ситуационистов, должен был преодолеть отчуждение между человеком и его творчеством/трудом. Это противоречило марксистской теории о базисе и надстройке, где базисом являлись производственно-экономические отношения, из которых произрастала надстройка.
Ортодоксальные марксисты считали, что революция может быть только базисной (экономической), и это, при наличии соотв. политической партии («авангарда трудящихся масс»), которая ведёт массы за собой, повлечёт за собой смену надстройки.
Одним из первых теоретиков, выдвинувших идею о важности надстройки, был Антонио Грамши, а одним из первых практиков, применивших теории “культурной революции” на практике, были китайские маоисты. Ситуационизм – это результат переосмысления и доработки различных “еретических”, с т.з. старых левых, политических теорий.
Позже ситуационистские практики широко распространились и прочно вошли в повседневную жизнь – примерами могут служить флэшмобы, или концептуальные политические акции — см., например, «Партию Мёртвых». Любопытно, что дуболомная российская власть до последнего боялась ситуационистских концепций и корчила серьёзные рожи на протяжении всех нулевых, рыча: “Отставить баловство, не должно быть ничего непонятного”. И вот в “десятые” она наконец смогла (максимально кринжово и нелепо) использовать европейскую социальную технологию 70-х годов.
По своему генезису Антимайдан – это «ситуационистское» явление, с той поправкой, что его представители являются не левыми мыслителями, а защитниками российской власти от вымышленных угроз, которые она со всей страстью страдающего навязчивыми идеями и галлюцинациями, ищет у себя под кроватью.
Во-первых, у него нет позитивной программы. Его название начинается с приставки “анти”. Такие явления обычно является симулякром, поскольку у них нет самостоятельного семантического ядра; кроме того, как уже не раз отмечалось, “Антимайдан” без “Майдана” – это абсурд. В России нет никаких признаков “Майдана”, и сопротивление ему является спектаклем, постановкой, призванной сформировать в медиа и в умах граждан преставление о какой-то серьёзной угрозе и повысить уровень агрессии в обществе. Власти страны, будучи не в состоянии работать с мирными жителями, пожившими вне состояния вечной «войны с врагом» (а именно эту концепцию с неистовством реализуют путинские), пытаются «театрализировать реальность» и создать такую её версию, в которой Россию действительно окружают враги, а несменяемая и невменяемая власть — единственное спасение для граждан. В такой ситуации власти чувствуют себя комфортно; кроме того, граждане в таких условиях более охотно мирятся с неудобствами, повышением налогов, правовым беспределом и потерей собственности.
Во-вторых, “Антимайдан” – это явление карикатурное. Можно было бы поверить в искреннее объединение напуганных патриотично настроенных граждан в такую неэстетичную структуру, но “Антимайдан” даже не является “политической организацией” в строгом смысле слова. В его составе – несколько предельно некомпетентных идеологов и большая массовка, которую набирают из бюджетников, студентов и прочих экономически зависимых от государства слоёв населения. Взгляните на фотографию, на которой “патриоты России”, нарядившись в куртки с американским флагом, топчутся на валяющихся на земле флажках, вынесенную в заглавную иллюстрацию к статье.
Я знаю множество патриотов в разных странах мира. И я не могу представить себе, чтобы американские, колумбийские, аргентинские, чилийские, бразильские, испанские или британские патриоты топтали флаг своей страны (см. фото в заголовке статьи). Конечно, может случиться, что у кого-то в ходе политической акции незаметно выпадет флажок, но такое равнодушное топтание по разбросанным на земле флагам – вещь немыслимая. Нормальные патриоты в любой приличной стране сразу же подобрали бы то, что на фотографии валяется на земле и попирается ногами. Однако, несмотря на обилие как бы патриотических лозунгов, на фото – никакие не патриоты. Это в лучшем случае люди, обработанные пропагандой; однако мне кажется, что ситуация гораздо хуже. Это просто равнодушные люди без каких-либо этических принципов, готовые сделать то, что им скажут, лишь бы от них “отстали” и не уволили, не отчислили и не заругали. Плюс, насколько известно автору статьи, за появление на пропутинских митингах иногда платят небольшие деньги.
На примере “Антимайдана” очень чётко виден отрицательный отбор, которым занимается российская власть. Если поначалу, в первой половине 2000-х, на защиту Путина вставали относительно адекватные люди, считавшие, что он “только слегка прижмёт распоясавшихся олигархов и успокоится”, то сейчас на его защиту выдвигают, помимо бюджетников, то, что в рунете называют днищем — полугопников, «ополченцев», НОДовцев, «бойцов информационного фронта» и прочих фантазёров, потерявших связь с реальностью. Эту пёструю компанию пытаются подать, как “весь российский народ”.
В-третьих, идеологи Антимайдана фантастически некомпетентны. Вся их идеология — это «Путина на царство» и «Россия находится в кольце врагов.» Я как-то читала пару книг Старикова, одного из лидеров Антимайдана. В одной он, на уровне пятиклассника, пояснял, что доллар – это простая бумажка, и беспомощным языком описывал, как британцы и американцы шатают трубу российской государственности. Во второй книжке, написанной в вульгарном конспирологическом ключе, он доказывал, что Российскую Империю развалила мировая закулиса путём спланированной операции, демонстрируя фантастическое невежество и фантастическую же самоуверенность.
И бюджетники, и молодёжь с кадыровскими флагами, и люди, живущие в состоянии нищеты и крайней нужды по определению не могут иметь самостоятельной политической позиции. Бюджетники слишком зависят от государства, поэтому они всегда на его страже.
Дело не в том, что бюджетники поголовно плохие и злые люди. Однако они зависимы, а зависимость унижает и лишает достоинства. Люди, лишенные достоинства и гражданственности, не могут иметь самостоятельных политических взглядов — они слишком разобщены и заняты бытовым выживанием.
“Кадыровцы” не могут иметь никакой идеологии по той простой причине, что они в принципе не разбираются в идеологиях. Как и их лидер, “академик Кадыров”, они ориентированы не на политические идеалы, а на фигуру вождя – Путина. Российский вождизм не может существовать в условиях реальной конкурентной политической осведомлённости, поскольку он подменяет приверженность целому комплексу идей и стратегических концепций, которые есть у любого политического активиста, приверженностью фигуре вождя. Вожди нередко меняют свои мнения и убеждения. Вместе с ними колеблются и академики Кадыровы, и “сторонники свободы, но не вседозволенности”, и многие другие. Наконец, люди, живущие в состоянии крайней нужды – наименее образованная и финансово не состоятельная прослойка населения, которая подавно не может иметь твёрдых убеждений, хотя бы потому, что она готова обменять их на 300 рублей.
Четвёртой характеристикой Антимайдана является его показная, театральная “боевитость”. Если предыдущие проправительственные организации прикрывались идеями гражданского общества и необходимостью институционализации патриотизма, то “Антимайдан” подчёркивает свою “силовую” составляющую. Однако эта составляющая относится к сфере “спектакля”. Антимайдановцы не готовы убивать и вести политический террор, и тем более не готовы к встречному террору в отношении их самих. Боевая составляющая у них всё ещё чисто демонстрационная, создающая спектакль под названием «Настоящие патриоты России за Путина, и они готовы воевать, можем и повторить!» Тем не менее, Антимайдан, вполне может стать парамилитарной организацией, если российской власти таковая потребуется. С другой стороны, российское государство явно идёт не по пути парамилитаризации и горизонтализации террора, а традиционно предпочитает его этатизацию, вертикализацию и замнутость на «теле власти».
Эволюция проправительственных организаций в России идет в сторону ужесточения риторики и усиления насильственных тенденций. В какой-то момент произойдёт прорыв – агрессия и ненависть перейдут из виртуального состояния в реальное, и начнётся реальное насилие. Когда из Украины вернутся “добровольцы” и вольются в пропутинские движения, ситуация многократно усугубится.
Я не думаю, что Россию захлестнет волна неконтролируемого насилия, как некоторые страны Азии и Латинской Америки. У России есть то, чего не было там – мощный силовой аппарат. Однако правительство будет использовать “Антимайдан” и другие организации, которые ещё сильнее эволюционируют в сторону “прямого действия”, в своих целях. Оно будет осуществлять политический террор их руками, оставаясь чистеньким и ограничиваясь эпизодическими посадками особо одиозных боевиков.
K.S., 2015